"Самых ярких чувств страницы я сумел в себе сберечь..."
- Подробности
- Просмотров: 313
Газета «Наше слово» №48 от 25 ноября 1998 г.
У тех, кто занимается творчеством в провинции, почти неизбежно возникает что-то вроде чувства ревности к столице и большим городам. Нет, не зависть, а именно ревность. И тогда пытаются сравнивать: там, дескать, жизнь кипит, а у нас - едва теплится; там - издательства, а у нас - ищем типографию подешевле; там всё сплошь коммерческое, зато мы - люди духовные... Очень часто это, мягко говоря, не совсем соответствует истине (везде ведь всего хватает), но вывод почти неизбежен: время нынче для творчества неудобное, разваливается то и это, из кризиса не вылезаем, тут не до жиру...
Но, оказывается, и сегодня пишутся в российской глубинке стихи и проза, и выпускаются книги - пусть тонкие, в мягких обложках, но выпускаются.
У мичуринского поэта Валерия Михина вышел в свет второй сборник стихов ("Без тебя", Тамбов, "Книжная лавка писателя", 1998 ). Тираж - всего 500 экземпляров. Не все стихотворения здесь новые, иные уже были напечатаны в первом сборнике поэта "Утоли моя печали" (Мичуринск, 1995), но теперь-то композиция более стройная и продуманная.
В книге два раздела. В первый ("В это время Hoc tempore") вошли стихи гражданского звучания. Лучшие из них, на мой взгляд, - "Зимний путь", "Дорога к храму", "Утоли моя печали". Это стихи о России, о судьбе её народа, стихи-посвящения, путевые раздумья, стихотворения "по случаю". Открывается сборник такими программными строками:
Не увидишь суровее доли -
На России проклятья печать.
В дни развала, позора и боли
Не могу равнодушно молчать!
("Слово")
Автор и не молчит - он негодует, недоумевает, обличает, печалится. В. Михин сравнивает Россию то с голодной обезумевшей свиноматкой, пожирающей своих же детей, то с лепрозорием, где поражённые страшными язвами больные терпеливо ждут смерти.
Ничего не усвоили власти -
Тупиковой дорогой бредём...
Как при лепре, от Родины части
Отпадают, пылая огнём.
( "Лепрозорий")
Ассоциации мрачные, страшные... может быть, даже чересчур. Но это, как говорится, кто как видит...
Вообще, тему междоусобицы, развала страны находим и в некоторых других стихотворениях книги ("Марис Вецвагарс", "Дорога к храму"). Автор прямо указывает на тех, кто виноват в этом "бедламе": "В телеящике клоуны ныне / Матерятся - творцы пустоты". Безжалостен автор и к самому себе:
В сером зале лжецы, лицедеи,
Дай я - ах какой лицедей!
Как озвучил чужие идеи,
Как кричал, что творим для людей.
("Лицедеи")
В послесловии к сборнику (В. Марков "Ядрёное вино поэзии") чуть застенчиво говорится о том, что В. Михин трудится "на сухой чиновничьей стезе", а только что вышедший справочник В. Е. Андреева "Литераторы на Тамбовской земле" (Мичуринск, 1998) сообщает, что поэт "работал в райкоме КПСС, возглавлял районный комитет народного контроля, избирался секретарём РК КПСС..." (Гораздо понятнее становится книга того поэта, о котором что-то знаешь.) Уж ему-то, В. Михину, хорошо известно,
"что давно все распроданы роли,
И нужны сплошь статисты одни...
Уж он-то хорошо изучил весь этот циничный механизм официально одобренной "наверху" замены "вранья на враньё".
Есть в сборнике стихотворение, которое мне особенно понятно и близко - "Эдвард Куровский". С лёгкой руки В. И. Михина и профессора В. И. Попкова мне посчастливилось познакомиться с этим польским писателем, и довелось переводить его прозу. Мы переписываемся, и иногда он мне звонит из Варшавы. Человек это, что называется, "старой закваски'', - всегда передаёт привет своим друзьям (В. Попкову, В. Михину) и моим близким (которых, как и меня, никогда не видел). И постоянно приглашает меня в гости "хоть на неделю, на десять дней". А я отвечаю, что для нас сегодня такие поездки - роскошь, и рассказываю ему о том, какие у нас нынче зарплаты и с какой регулярностью мы их получаем. Чаще объясняю намёками, стараясь, что называется, "не нагнетать"... а Куровский опять за своё: "Приезжайте, это всего-то долларов триста, тем более, что и момент удачный: жена уехала на полгода в Японию читать лекции, ей и в Польше-то за одну лекцию шестьсот долларов платили... так что квартира в нашем распоряжении. А можно приехать и за мой счёт." (Как будто дорога в Польшу - это бесплатно, и никаких паспортов и виз не требуется...) Я ему отвечаю, что сегодня ночное дежурство врача стоит 3- 5 долларов, а русскому человеку всё же не всегда удобно путешествовать за чужой счёт... И вот такой диалог у нас продолжается уже года полтора-два, и иногда мне кажется, что пан Эдвард не совсем меня понимает... Есть в стихотворении такая строфа:
Я в одном только слаб и бессилен,
И беседы оборвана нить:
Что у нас происходит в России,
Пану я не могу объяснить.
Вот это как раз обо мне. Это уж точно: не могу объяснить, и всё тут.
Прочитана первая часть сборника. Каков же вывод? Неужто мы обречены на одни только разочарования и социальные потрясения? Неужели же наша жизнь "есть всего-то лишь сдача с рубля"! Нет! Автор не столь пессимистичен, как это может показаться на первый взгляд. В. Михин верит в лучшее будущее страны и своего народа. Думается, что главные строки этой части сборника таковы:
По ухабам дорога опасна,
Но должны же сквозь снежную сеть
Мы с просёлка пробиться на трассу
И до полночи в город успеть.
("Зимний путь")
Должен всё же сказать, что некоторые стихотворения здесь грешат излишней, на мой взгляд, описательностью, затянутостью, чрезмерной публицистичностью. Это то, что называется "зарифмованной прозой", которую так не любил Лев Толстой, сравнивая поэзию с трудом некоего пахаря, который пашет да ещё приплясывает за сохой. В результате же иногда теряется ощущение того самого "второго дна" произведения, о котором когда-то говорил В. Высоцкий. Хотелось бы пожелать поэту в будущем и большего ритмического многообразия.
Но все эти огрехи легко прощаешь автору, когда читаешь такие, например, строки: "Прошедшее режут колёса / Экспресса Варшава-Москва". Или: "Лишь деревни - навстречу как птицы, / А кругом непроглядная даль". И, наконец, совсем уж замечательное:
Вновь просёлок. У откоса
Взглядом мутным к нам прилип
Этот вечный знак вопроса -
Русский выживший мужик...
("Дорога к храму")
Это написано рукой мастера. Здесь ни одного лишнего слова - всё точно, всё узнаваемо. От этой строфы - мурашки по коже. Прочитаешь - и рука сама тянется за сигаретой...
Вообще я не случайно сказал о затянутости некоторых стихотворений сборника. Есть у Валерия Михина строфы, которые сами по себе уже законченные произведения.
Я - алхимик: дождя колдовскую сонату
Совмещаю с душевным ненастьем сполна,
Золотистую прелесть листвы горьковатой-
С горьковато-цветочной добавкой вина.
("Хризантемы")
Этого четверостишия мне-то, например, вполне достаточно; оно безукоризненно и гармонично (впрочем, и всё стихотворение очень удачное). Эти строчки хочется произносить вслух ещё и ещё раз, каждое слово смаковать, пробовать на вкус.
Такой же самодостаточной кажется мне и другая строфа:
Зря с повадками беса, игриво, упрямо,
Озорница-зима мне виски серебрит.
Если разум не занят дорогою к Храму,
Остаётся надежда на чувств лабиринт.
("Новогодняя элегия")
Я, наверно, уже утомил читателя цитатами, но поверьте, огромный соблазн цитировать лучшие строчки Валерия Михина. "Сквозь осень машина натужно / Несла вас лихим божеством..." Яркая образность, "весомость и зримость" характерны для стихов поэта: "Флаги белые плещут - бельё / Преисполнено веским значеньем...", "В какой-то немыслимой позе / Весь пригород грязный застыл." Хорошего поэта отличает тонкая афористичность, особая запоминаемость каких-то отдельных строк. Есть это и у Валерия Ивановича: "Забывается серое скоро, / Удивившее помним года"/"Мы оставили души в Рязани, / А домой лишь тела привезли." И что-то есенинско- фатьяновское слышится в таких его строчках: "Белоснежной черёмухой нежное слово / Расцвело, но плоды не успели созреть. " Первый цикл книги заканчивается стихотворением "Утоли моя печали", и, мне кажется, что это неслучайно. Стихотворение своим настроением и смыслом как бы предвосхищает, узаконивает переход от гражданского к интимному, личному. Вторая часть книги ("Вполголоса Sotto voce") - стихи о любви, о женщине. И в самом деле: сборник был бы гораздо... нет, не скучнее - но строже, что ли, суше, не будь в нём этих взволнованных лирических стихотворений. И, мне кажется, самое удачное из них - "Тупик". Написано остроумно и тонко:
Машина с дороги сползала,
Хоть дождь надоедливый сник.
И женщина тихо сказала:
"Заехали с вами в тупик. "
(...)
Но наша поездка едва ли
К удаче ведёт напрямик.
Осенние грустные дали
Нарочно заводят в тупик.
Сказано просто, негромко... талантливо. И в конце - резюме (снова афоризм): "Тупик - не любовь неземная, / Тупик - лишь потеря любви".
Но вот что любопытно: всё же лучшие строки о женщине находим не во второй, а в первой части книги В. Михина:
Открываются старые раны
К сорока. И среди суеты
Всё ж преследуют нас постоянно
Нами преданных женщин черты.
("Игрок" )
...Это замечательно, что книга сегодня - ещё повод для разговора. И совсем уж здорово, что в Мичуринске выпускается (хоть иногда) литература, которая будит не инстинкты, а - мысли.
И ещё подумалось вот что. Как странно бывает: живёт себе человек, работает, и есть у него увлечение - допустим, сочинение стихов; а потом вдруг выясняется, что то, что мы называем его "основной работой", оказывается лишь необходимым условием для материального существования, а вот его "хобби" - делом всей жизни...
А. Петров